О детстве и юности 1950-1960-х годов на Васильевском острове. В основном, о том, что уже прошло безвозвратно и для современной жизни нехарактерно.
Родилась в роддоме имени Видемана, что в 5 минутах ходьбы от нашего дома № 56 по Большому проспекту. Моя мать – бухгалтер, отец – военный. Познакомились они в блокаду на строительстве Дороги Жизни.
После войны люди верили в счастливое будущее и не боялись рожать детей, хотя сами были больные и голодные. Это был самый большой пик рождаемости. С самого детства я чувствовала, что все люди живут безрадостно, хотя старались не говорить о своих горестях, особенно при детях, редко смеялись. Часто говорили: «Много смеёшься – скоро будешь плакать», в такой напряжённой жизни не хотели расслабляться. На все мои вопросы один ответ: «Вырастешь – узнаешь». Опасно было что-нибудь «ляпнуть», так как кругом было доносительство, а за «недоносительство» сажали в тюрьму.
Нищеты тоже хватало. Моя мать 20 лет ходила в одном бордовом демисезонном пальто. Потом оно перелицовывалось в ателье на другую сторону и снова носилось ещё 10 лет. Так жили очень многие. Помогала выживать только взаимовыручка. Когда кто-то печёт пироги, то угощали всю квартиру – это был закон. Сосед Алик ходил в школу с отцовской полевой сумкой (моего отца). Когда возвращал через несколько лет, она была в хорошем состоянии, что меня удивило и поэтому запомнилось. Старшая сестра-отличница занималась с соседом, который учился в вечерней школе и у которого сын сам уже ходил в 4-ый класс. Соседка моя шила праздничные платья на каждый школьный вечер. Для современных бизнесменов подчёркиваю: всё было бесплатно! Помню, как на одном школьном вечере меня пригласил на танец будущий известный киноартист Боря Щербаков (видимо платье «сработало»). Но я не была радостной от этого обстоятельства, так как мне нравился его друг. А тот пригласил мою подругу, которой нравился Боря. В общем, с мужчинами мы не сошлись во вкусах.
Приметой того времени была настоящая кормёжка, куда бы я не пришла. И это были не только родственники или соседи. Правда, едой была, в основном, - манная каша с разнообразным вареньем. Но, может быть, от этого у меня сохранилось в памяти надёжное чувство защищённости, что меня в беде не оставят. Хотя, конечно, сейчас я понимаю, что все эти люди ещё помнили валявшиеся детские трупы в блокаду, которым уже нельзя ничем помочь. На этом, не таком уже весёлом фоне, как я уже сообщала, до сих пор помню, как в 4 года я испытала восхищение от здания Петергофского вокзала готической архитектуры. Кругом были развалины. Оно мне напомнило замки из французских сказок Ш. Перро. И оно меня успокоило, что не всё так плохо в жизни, и что у меня, как в сказках, ещё будет счастье.
Вообще Петергоф раньше поддерживал весёлый дух всех петербуржцев. Каждое воскресенье мы ездили в Петергоф к брату матери – дяде Лёше, который работал на Часовом заводе (теперь он не существует). Сколько там было весёлых концертов при участии самих зрителей! Так сумели организовать затейники! Теперь моя дочь выросла без карусели и почти без загородных поездок, так как это дорого.
Ещё я благодарна Смоленскому кладбищу, что в 7 лет, как только я выучилась читать, он открыл мне другой потрясающий мир, где было выражено много любви и уважения на дореволюционных надгробиях. Таких горячих признаний среди взрослых я тогда не наблюдала. Теперь расскажу немного о жителях нашего дома. В нашем доме жил популярный тогда киноактёр Озеров. Его дочь я катала на санках. Он известен как исполнитель роли Ленского в кинофильме «Евгений Онегин», «Гранатовый браслет» и т.д. Затем, как мне кажется, ему часто поручали роли нового «героя нашего времени»: учёного-физика, сменившего образы трактористов, военных, ударников труда. Надо же было догонять Америку в научном прогрессе!
Но мало кто знает, что приходилось ему репетировать свои роли в ванной, так как жил он, как теперь кажется неестественным, в коммунальной квартире.
Когда на нашей парадной, не помню в каком году, появился портрет депутата – композитора Д. Д. Щостаковича, то мать моей подруги – Григорьева Ирина Фёдоровна – показала мне военную фотографию, где она улыбается, вместе с Шостаковичем, радуясь встрече, в той же папахе, в которой проходила до конца дней своих. Она была концертмейстером у Серёжи Лейферкуса, который позже стал солистом Мариинского театра.
Живя на Васильевском острове, будучи уже студенткой университета, я ГОРОДА почти не знала, кроме Невского проспекта, потому что всё находилось на Васильевском острове: каток ВМФ (Военно-Морского Флота) и «Кинематограф». Где шли самые интересные кинофильмы, и работа, и ВУЗ. Единственное, что не было театров. Но здесь я хочу добавить такую , которая меня, будучи уже взрослой, удивила. Я узнала, что одними из первых театров России были постановки пьес на немецком языке в Академии художеств и в Шляхетском корпусе, где учился Фёдор Волков – основатель первого русского театра.
А до революции в саду «Василеостровец» на Летней сцене играли самые знаменитые актёры России. Подростком я там часто выступала с чтением стихов и вела концерты взрослых. Частотам пел дуэт Матусова и Копылова.
Март 2008 г.
Комментариев нет:
Отправить комментарий