ПАШКОВСКАЯ (Сергеева) Инна Фёдоровна.
Родилась 8 августа 1948 года.
Мама – Майорова Анна Леонтьевна (1915- 2007) приехала в Ленинград в 1930 году к сестре в няньки. (РЕД.: Откуда приехали ? ). Жили они на 10-й линии в доме № 43, естественно, в коммуналке. Мама спала на сундуке в коридоре. Соседи были очень хорошие. Сосед работал главным инженером на Бумажной фабрике им. Горького, что находилась на Васильевском острове. В 1932 г . устроил маму на фабрику сортировщицей. Работала на табуреточке, делала по три нормы, в дальнейшем стала стахановкой тыла.
Я родилась в роддоме на Большом проспекте в 1948 году. Жили тогда на 10-й линии, в доме 45. Маме после войны дали комнату, а в 1947 году она вышла замуж. Папа не из Ленинграда. В 1957 году мы переехали на Средний проспект, 46. Жила там до 1971 года, пока не вышла замуж.
На 10 линии, 45 – двор был светлый и, как тогда казалось, большой. Жили мы на первом этаже. Я всегда завидовала детям с верхних этажей. Им родители выкидывали из окон бутерброды с булкой, маслом и сахарным песком. Мне мама от обеда до обеда ничего не давала, считая это вредным. Боже мой, сколько тогда народа жило в одном дворе! Публика разная – и пьянь и интеллигенция, все как-то уживались. Помню из окон на весь двор: «Мишка, Мишка, где твоя улыбка?», Владимир Трошин: «Тишина». Мне кажется, я родилась, он уже пел. Недавно его по телевизору видела. Всё поёт, всё такой же, а ведь я уже далеко не молодая.(Трошин умер в феврале 2008 г , на 82 году жизни. – Прим. Ред.). На заднем дворе были сараи для дров, мы по ним лазали. Но удивительно быстро после войны всё отстраивалось. Поставили батареи, убрали …., печки, керосинки, сараи, как будто этого ничего не было. Нашу школу « 29 открыли в 1956 году, мне было 8 лет. Она находилась на углу Малого проспекта и 12 линии. Я очень хорошо помню, что на этом месте был пустырь, в середине которого стояла сараюшка, где продавали керосин.
В баню ходили на 9-ю линию, каждую субботу вечером. Простаивали огромную очередь с первого на второй этаж. Жарко, крики, шум, какой-то кошмар. В этом году, уже перед смертью мамы, я спросила у неё, почему в любой другой день, когда нет народа, нельзя было мыться? Просто какой-то ритуал, что ли? У неё отец пел в церковном хоре. И с детства она до последних дней была очень верующим человеком. В воскресенье никогда не работала. И каждое воскресенье мы наряжались и шли куда-нибудь гулять. Она никогда не была комсомолкой, хоть проблем было много с этим. И в партию не вступала.
От детского сада впечатления самые тёплые. Почему-то воспитатели были немолодые. Я не любила молоко и варёную морковь, так мне приносили что-нибудь другое. И на всю жизнь запомнила, как вечером к нам пришла наша воспитательница, посмотреть, в каких условиях живёт ребёнок и принесла коробку мармелада. Вот такое было! Что это, время или люди такие были – не знаю.
Дядя мой служил в училище им. Фрунзе, поэтому все ёлки были там. Ёлка великолепная! Особенно я любила горку! В подарках восторг вызывали мандарины. С детства я любила фрукты. У мамы подруга была очень хорошая портниха, до войны шила артистам. И маму обшивала до конца жизни. Помню, мне в 5 лет, тётя Маруся сшила пальто с муфточкой на веревочке. И я в первый день, во дворе полезла по сараям и выдрала клок у пальто. Очень переживала, боялась идти домой, а мама даже не ругала. До сих пор помню ощущение ручек, когда их запихивала в эту муфточку.
Первые впечатления о Свердловском рынке. Зима с 54 на 55 год. У меня родилась в декабре сестрёнка 21 декабря 1954 года. Мама меня укутывала поверх шубки и шапки, повязывала платок, оставляя только нос и глаза, бидон в руки и вперёд! На Свердловский рынок за молоком колхозным. В памяти осталось ощущение холода и очередь из ног. Сзади какая-то тётенька спрашивает: «Мальчик, у тебя мама не родная?». Сестрёнка очень болела, тогда и маме было от неё не отойти. Потом, когда учились в школе, на рынок на переменках бегали за семечками. А весной, мальчишки нам ландыши покупали. Придёшь на урок – на парте букетик лежит. Помню, у входа на рынок стоял грузин, держит бумажный плоский пакетик, а в нём торчат три листика лаврушки, стоит – 1 руб. Этот рынок был рядом, но мама почему-то ходила часто на Андреевский, тот серьёзнее. От него у меня осталось впечатление чего-то грандиозного.
Клубы. На утренники (забытый термин – Ред.) бегали в клуб Калинина. Где-то в 1957 году переехали на Средний пр., 46, рядом с клубом Урицкого (дом 48), стали ходить туда в кино. Помню, стыдно было ужасно, нам по 15 лет, пошли с одноклассниками на вечрний сеанс, на 20 часов, всех пустили, а мне говорят: «Тебе, девочка, ещё нет 16 лет». Я маленькая была, чуть не умерла от стыда. В ДК Кирова ходили на ёлку тоже. Этот дворец, мне в детстве казался настоящим дворцом. Мама говорила, что до войны они туда на танцы ходили в Мраморный ( с её слов). Билеты были дорогие и пускали не всех.
На 10 линии, 45 – у нас на заднем дворе была прачечная. По графику стирали бельё и сушили на чердаке, его постоянно воровали. Но это было недолго, до 56 года.
Ой, в ДПШ переходили во все кружки. Но всё недолго. На Среднем, около 6 линии где-то была спортивная школа. Занималась гимнастикой, пока не упала с бревна сильно. Затем – фехтованием, но тоже недолго, не могла рапирой уколоть соперника. В 10-м классе всю зиму ходила в ДК Кирова, проходили теорию по парусному спорту. Весной, на Петровском нам дали швербот. Мы его отремонтировали, а когда вышли в залив, меня гиком треснуло по голове. Короче говоря, чтобы Тим управлять, надо силу иметь…., а я….. Так что, со спортом всё не серьёзно было. На каток бегали и на ВМФ, и на Голодай, но любимый - в ЦПКиО.
На Смоленское кладбище ходили каждый год с мамой, с рождения, на причастие. Очень боялась, когда была меньше, что кто-то узнает. На Пасху обязательно. Впечатления… Недалеко от храма была могла девочки с фотографией, и написано «Лялечка». Такая красивенькая. И я все годы ходила к этой могилке. Поэтому и на душе было не радостно. Давило как-то.
Заводских гудков не помню. Помню, когда появились компостеры в трамваях, мама мне дала абонемент, куда-то съездить. Я не поняла, что надо его пробить, назад ей привезла, проехала зайцем.
«Сбежал с 5-ой линии». Это выражение, по-моему, с рождения слышала. Там психушка была. Наверно, школу закончили, и оно как-то ушло, вернее, осталось в детстве.
Многие, кто жил на В.О., здесь же и работали. На В.Морском заводе дядя работал (Все они были в районе Голодая). Фабрика Желябова, там соседка работала. На заводе Калинина родители подруги работали. Там же СКБ, где работал папа. Бумажная фабрика им. Горького, где до войны работала мама.
Зиму 1955 года помню, как уже писала, по стоянию в очереди за молоком на рынке, было холодно. Я помню наводнение в октябре 1955 года. Мы ехали в трамвае № 4 и он шёл по воде, буквально плыл (мы на нём ездили к родственникам на 6 Советскую улицу и тогда возвращались от них), а потом папа нёс меня на плечах, а внизу вода у нас во дворе.
На каких пароходах ездили – не помню, но ездили много куда. Запомнила массовиков-затейников, все пели «Город над вольной Невой…» (Помню, обижались на Соловьева-Седого, что сочинил «Подмосковные вечера», но не про Ленинград – Ред.).
Про песни уже писала – мой любимый был Трошин Владимир. Телевизор первый появился у подруги, где-то 55-56 год, а может быть и раньше, КВН с линзой. Все дети у неё собирались. А потом как-то быстро новые появились уже. Пластинок было очень много. Всё потом выбросили, наверное. На магнитофон себя записала (читала стихи) в 7 классе, где-то, очень удивилась, что голос не похож.
Магазины особо и не остались в памяти, а вот как стояли в сумашедших очередях за яйцами, это помню. Давали по одному десятку. Я стояла, потом приходила мама с сестрёнкой а руках. И мы получали три десятка, мне нравилось смотреть, как их достают из соломы, длинные очереди были потом только за туалетной бумагой.
Помню наш примус, за керосином сначала ходили на пустырь, где потом мою школу построили. И на Малом проспекте была лавка керосиновая, в низочке, в подвальчике. Огромными кружками, разной ёмкости, с длинными ручками, черпали керосин из бочки. Нальют, кружки повесят на край бочки. Надо же, такая ерунда осталась в памяти. Дрова для печки где-то брали родители. В 1954 году, когда Аллочка, (сестра) родилась, помню, мы ещё печку топили.
Наверное, через год-два дали отопление. А может быть и раньше, плюс ещё печку затапливали.
В 29 школе я училась с 1 по 8 класс. В первой учительницей мне повезло. Мы – последний её выпуск. Она была очень немолодая женщина, сейчас смотрю на фотографию, старенькая, очень мудрая, спокойная. Учила нас не только грамоте, дети были из разных семей, воспитывала. Почему-то запомнила, как она мальчиков учила ухаживать за девочками. С 5-го по 8-й класс русский и литературу у нас вела Марковская Клара Александровна. Таких учителей я (да и не только я) больше не встречала. На уроках – тишина, все слушали с открытыми ртами. Правила учили в стихах, эти её «слышать, дышать, держать, гнать» - 4 глагола на «ать». 7 глаголов на «еть»: «смотреть, видеть, зависеть, ненавидеть, терпеть, вертеть, обидеть». Ну как такие правила можно не запомнить? Самое интересное, её все боялись и любили. Где-то в 6-м классе мы увидели, что у нё заплаканные глаза, затем – не пришла в школу, мы испугались, почему-то после уроков поехали в справочный киоск и узнали её адрес, Пушкинская, д.10 (квартиры не помню), в парадной долго стояли, стеснялись позвонить, мы глупые, думали наша помощь нужна. Потом позвонили всё же, она вышла, поблагодарила, извинилась, что не могла в дом пригласить. И только в 2006 году, когда школа отмечала 50 лет – свой юбилей, готовясь к нему, я пыталась разыскать К.А., вышла на её сестру. Узнав, что пять лет тому назад не стало этого человека, всеми нами любимого, к сожалению, удалось узнать и причину того далёкого уже горя. Оказывается, тогда умер её муж. А ведь ей тогда было всего 30 лет!
Пожалуй, самое главное, что К.А. хотела нам передать, это любовь к прекрасному, любовь к стихам, литературе, жизни и творчески подходить к любому делу, за которое берёшься. А в моей жизни она сыграла огромную роль. Как-то на диктанте, мы с соседкой Таней пошептались и сделали одну и ту же ошибку (а учились обе хорошо). Она почему-то спросила, списали мы друг у друга или нет, мы браво ответили: «нет». Она на переменке обняла меня, повела по коридору и спросила: «Правду мы сказали или нет?». Эти метры для меня показались дорогой в километры. Стыдно было до ужаса! С этого дня для мня не стояло вопроса – врать или не врать. Урок на всю оставшуюся жизнь!
Кстати, с одноклассницами мы дружим по сей день (4 девочки). Да мы просто родные. А когда в прошлом году встретились и с мальчиками, не видясь 42 года, так Коля Жуков говорит: « Девочки, вы для меня как сестрёнки». Вспомнить было что, поскольку вне школы мы свободное время часто проводили все вместе, зимой каток ЦПКи О, а летом лодочки там же. В 1964 году мы закончили 29 школу, она тогда восьмилетка была. Я подала документы в школу № 13 на 17 линии с медицинским уклоном, как мне сказали. Когда 1 сентября пришли, с подругой, выяснилось, что уклон изменили, стал торговый. Так и проучились два года. В 1966 году снова сделали десятилетку. К концу учебного года нас стали уговаривать идти в ЛИСТ, мы с девочками пошли. Проучившись год, я ушла, решила, что не моё это. Это уже отдельная история. Потом метания. То туда, то сюда. В Горный поступила только потому, что там училась Таня Авакумова, да мой будущий муж.
Выпускной вечер в 29 школе помню до сих пор. Чудесная белая ночь, рвали сирень где-то у Петропавловки. Вообще, гуляли!
Как в пионеры принимали, не помню, а вот как в октябрята, помню. В спортивном заде было много народа и мне на грудь прикололи обвязанную красной тряпочкой картонную звездочку, девочка старшеклассница из нашего двора – Галя. Мне эта звёздочка так дорога была, до сих пор перед глазами стоит.
Менялся В.О. для меня незаметно. Смотрю на фотографию, где я в 7 классе стою ещё на деревянном мосту, и думаю сейчас, а когда же его сломали? Есть два момента – это открытие метро, до сих пор со страхом вспоминаю остановку автобуса, угол Среднего и 9 линии, № 6 – такой битком набитый, со всеми пуговицами, на Невский, по-моему, ни разу не приезжала.
И второй момент – незабываемый! 1967 (где-то) в Гавани открылась выставка («ЛенЭкспо»). Я тогда работала в Центральном картографическом производстве. Недалеко была столовая, куда ходила обедать. Потом на какое-то время её закрыли. И когда первый раз мы пришли в неё, удивлению и восторгу не было конца. Выставка отдыхала, по сравнению с нашей столовой! Вместо гранёных стаканов – тонкие! Кругом были скатерти, обслуживающий персонал – в чистой одежде! Тогда, конечно, Гавань здорово привели в порядок. Но, по-моему, тогда и пляж закрыли.
Гуляли – по всем набережным. Я любила в районе Академии художеств. Очень нравились весенне-летние выставки дипломных работ.
Про сестру, наши ёлки в училище им. Фрунзе плавно перешли в праздничные вечера. И вот, на одном новогоднем вечере (родственник принёс Алле билет), будучи в 10 классе, с подругой пошла. И познакомилась со своим будущим мужем. И всё – через два года они поженились. Он – гидрограф. Уехали в Севастополь по направлению. Уже с дочкой. Сначала его назначили начальником маяка, затем плавал на научно-исследовательских судах (Красное море). Не знаю, как они прибыли после долгого странствия и мы его летом, будучи в отпуске, встречали. Господи! Привёз из заморских стран несколько тяжеленных ящиков, тогда приехали домой и открыли их – кораллы! Красота. Потой мой зять (художник) написал большую картину из одних кораллов, тех, что остались с тех времён. Потом сестра, Черноиванова Алла Фёдоровна, или просто Аллочка с Гошей очень удачно перевелись , где-то в 1991 году в Центральное Гидрографическое управление на В.О., где Гоша, уже будучи военным пенсионером и работает до сих пор. И квартиру в Севастополе поменяли на Кронштадт, где и живут. Удачно успели уехать.
Игрушки. Помню большого голого пупса и пластмассового льва и всё. Что-то сейчас подумала, я по гороскопу лев, тогда об этом и не говорили. Кто же мне его подарил? И у мамочки уже не спросишь, к сожалению. Мало мы у родителей спрашивали.
Про подруг школьных уже писала. За 50 лет (уже 51) в наших отношениях ничего не изменилось, почти. Правда, называем теперь друг друга не Веерка, Танька, как раньше, а Верочка, Танечка. Я помню, перед уроками, заходила Верочке косичку заплетала, а недавно пришла покрасить седые волосы. В школе, если родители не могли купить капроновые чулочки, мы сбрасывались и на школьный вечер шли все красивые. А спустя много лет, когда моя дочка сдала свои первые картины в салон (сидели без денег), Верочка купила её первую картину, ничего нам не сказав, она там работала. Позвонила и радостно сообщила моей Ольке, что её работа продалась1 Так, с её легкой руки, все акварельки быстро раскупались.
За 50 лет общения, я не помню, чтобы с кем-нибудь из троих девочек ссорились. Все мы олчень разные и судьбы разные у всех, но они просто стараются понять другого человека, да и вообще, добрые человечки.
В.О., конечно нравится! Мне, например, своими набережными, люблю Неву. И, если по году приходилось жить вдали от города, скучала по Неве. Тесно и душно было без неё. В 1974 году, когда дочке было 2 годика, купили квартиру на Серебристом бульваре, теперь станция метро «Пионерская». И разве тогда могла я подумать, что, собирая пробы по островам на озере Долгом, переплывая на плотах от одного к другому; собирая клюкву и катаясь на яхтах по каналу в Юнтоловском заповеднике, на этом месте через 30 лет будет стоять наш дом. Прямо на берегу этого канала. Теперь здесь улица Планерная. Новерное, в этом и есть смысл жизни, не знаешь, что с тобой будет завтра, интерес какой-то, что-ли?
Музеи, конечно, все посещали, но мне кажется, большее удовольствие от Зоологического музея я получила, идя туда уже с внуками. Больше с юности запомнились выставки в Академии художеств.
Играли во дворе и в войну, и в лапту, и в ручеёк, делали секретки – закапывали что-то маленькое, красивенькое в землю, закрывали стёклышком. Ещё в фантики, на желание. Дети постарше нас – в бутылочку, в подъезде.
До 1954 года с мамой ездила в деревню к ней на родину, в Псковскую область, Невельский район. Отъезд был ужасный. Провожать приезжали родственники мужчины, потому что багаж был неподъёмный. Всю еду надо было брать с собой. К началу лета в деревне, кроме картошки, ничего не было. И в магазинах тоже. На трамвае добирались до Витебского вокзала. Билеты брали только в общий вагон, ехать часов 8-10. Я всю эту картину вижу, сидя у кого-то на руках. Подают состав и начинается давка. Кто-то прорывается в вагон, открывает окна и начинает туда запихивать вещи. Крики, все ругаются. Ужас какой-то! А в 1954 году, когда сестрёнка родилась, снимали под Ленинградом дачу. В ту пору всех детей из города вывозили. В 66 году сняли на ст. Горы (по-моему). Раньше принято было летом ставить спектакли для детей. Собирались творческие родители, привлекали детей и ставили вот у нас кукольные спектакли. Почти профессионально. Зрителей набиралось много. Для меня это был настоящий праздник. Постепенно это как-то ушло. А вот года два тому назад, меня приятно удивило девочка, соседка по даче у нас. Она училась в институте культуры, собрала моих внуков и подготовила представление уже у нас на даче. Они с таким удовольствием участвовали. Любила, когда снимали дачу в Горской, где сейчас дамба начинается. Тогда пляж на заливе был великолепный, если погода позволяла, целыми днями на берегу. У меня такое впечатление, что в детстве плохой погоды не было, помню только хорошую.
Наша поликлиника была, где больница Крупской, на 1-й линии. Прививки мама очень не любила нам делать, это я помню. И ещё я запомнила, когда мы шли в полихринику, она наряжала нас, как в театр. С врачами мама не дружила, гордясь тем, что до 85 лет прожила без единой таблетки. Последние 6 лет уже мы ей давали. Больше всего в жизни она любила книги, театр, наряжаться; мы никогда до последнего дня не видели её старушкой в платочке, его она одевала только в церкви и то, в собранном виде, в виде шапочки. Удивительный был человек, моя мамочка. Она мне в 90 лет сказала: «Инночка, мне сейчас только жить; пенсия хорошая (ветеран войны), квартира отдельная, молиться никто не мешает, дочки хорошие, внуки хорошие, правнуки хорошие, всё хорошо. А здоровья нет!». Глядя на неё, стыдно было жаловаться на что-то.
Нашу булыжную мостовую на 10 линии, вижу как сейчас, кривая. Исожено было по ней много километров. На велосипедах гоняли. Такое впечатление, что другого траспорта и не было, не ездило по ней. Сейчас ещё жива мама моей Верочки. Тётя Зоя родилась в 1926 году на 10 линии. Дом 41 и всю жизнь прожила в этой квартире, до 1970 (примерно) года. Она мне рассказала, что до войны почему-то по 10 линии всё время возили школьников на Смоленское кладбище. Тротуары были плиточные, мы играли в классики на них. Я очень любила раннюю весну, когда девочки одевали туфельки и скакали на одной ножке. И конец августа, когда все встречались после лета. Шумно, радостно, тепло. Боже мой! Сколько раньше было детей!
У нас был светлый большой двор, дом 3 45. Точильщик со своим стаком приезжал и останавливался в левом углу двора у нашего подъезда и долго работал. Ножи, ножницы точил. А когда приходили старьёвщики, им, помню, из окон выкидывали тюки с бельём. Вспоминая сейчас свое раннее детство, думаю, был сплошной прахдник. Ну, а металлолом собирали уже будучи пионерами. Тоже с удовольствием. Ходили по квартирам и в большую кучу складывали на школьном дворе. И смотрели, у кого куча больше. Всегда побеждала дружба, думаю.
«Балтика» - это, конечно, был любимый кинотеатр, красивый, но мне кажется, чаще ходили в клуб Урицкого, не знаю – почему. Когда мне было лет 9, переехали на Средний пр., дом 46, это рядом. Мы жили на 4 этаже, а на 2-ом этаже жила девочка Таня Авакумова. Вот мы с тех пор и дружим по сей день. Она меня уже познакомила со своими подружками, с которыми училась. Так познакомилась и с Ирой Новиковой, которая дала мне этот вопросник.
Помню, Танечка занималась музыкой в клубе Урицкого. Папа у неё тогда не работал, болел, был очень строгий, мы его боялись. Он её отправил на музыку, она тихонечко поднимется на 4 этаж ко мне, отсидится, потом меня в разведку пошлёт, нет ли папы на лестнице, я уже машу ей, она спускается и идёт домой. Поэтому музыканта из неё и не получилось, и моя вина в этом есть. Дом этот на СЕрднем, 46 мне нравился своей знаменитой булочной и кондитерским магазином. Директором там долго-долго был один еврей, лицо помню до сих пор, появлялся в зале в пыжиковой шапке и белом халате. Зимой витрину кондитерского магазина (к Новому году) украшали – горка и по ней по кругу едут саночки с детьми, всё это так замечательно двигалось и горело огоньками, но как-то не долго. И магазин был замечательный. Я час могла простоять, смотреть, как отпускали пирожные. Раньше (как я любила буше!) было так: ставят большой алюминиевый поднос, а на нём все виды пирожных, как у меня слюнки текли! Мама нам только по праздникам покупала такие сладости. Она считала, что конфеты портят зубы, а пирожные – это дорогое удовольствие, лучше купить полезное что-то. Зато сейчас, без зубов и , без зубов и не дня без выпечного! А у неё, кстати сказать, в 91 год все свои зубы были (их уже немного, но свои).
Квартира на Среднем была очень интересная. Жило 7 семей. До капремонта не было ванны. Потом появилась. У каждой семьи был свой день для стирки. Мылась я на ночь последней, где-то после часа ночи. Утром, прошу прощенья, когда просыпаешься, сразу спрашиваешь, кто последний в туалет. Сейчас смешно, тогда было нормально. Три женщины были одинокие, не молодые, не общительные. Обед приготовят и в комнату, о них ничего не знали, потом они переехали куда-то, поменялись, что-ли. Въехали другие соседи, часто менялись. Дружбы особой не было, но и не ругались.
Сестра двоюродная моя жила в том же доме, на 10 линии, дом 45 (где я жила в детстве), только на 4 этаже. Я помню, у них было 4 семьи, так они никак не могли поделить деньги за свет. Мама работала, а тётя Фрося нет, поэтому я часто у них бывала. Разговоры шли на кухне о каких-то 3 копейках. В итоге – в туалете и в ванной появились 4 лампочки, потому что, кто-то из мужчин любил читать там. В мы, дети, всё время путали, включали не свою, нас всё время ругали. Потом, видно, лучше жить стали, думаю, и три лампочки исчезли! Наверное, всё от бедности тоже.
Мама не любила ни с какими предприятиями ходить на демонстрации. Она так и не приняла этот наш социалистический строй. Уже перед смертью я ей говорю: «Мамочка, родилась ты при капитализме, прожила всю эпоху социалализма, а сейчас опять при капитализме живёшь». По-моему, она так и не поняла, что пережила этот проклятый социализм. Всё время вспоминала рассказы отца (умер в 1847 году, здесь) как жили до революции. Поэтому шли на демонстрацию с родственниками, гуляли, покупали нам всё что хотели, раскидайки, шарики, свистульки, флажки, какие-то уличные конфетки, петушки и т.д. Было очень весело, гуляли долго. А вечером у кого-нибудь из родственников собирались. Обязательно танцы под патефон. Традиционное застолье с салатом и пирогами. Мама, почему-то, всегда выпивала одну-единственную рюмку водки и всё. Это её традиция была, а потом танцевала. Папа, наоборот, любил выпить, и засыпал. Мы, дети, как-то сами себе занятия находили.
Спектакли. Самое яркое воспоминание детства – это открытие нового ТЮЗАа! Верина мама купила нам билеты. Первый СОВРЕМЕННЫЙ театр. Лёгкий, красивый, туалет какой-то разноцветный. Какой был первый спектакль, не помню. Но отлично помню Ольгу Волкову в шортиках и со стрижкой, она всё мальчиков играла в «Томе Сойере». Там все спектакли нравились.
И ещё помню в конце 60-х в театре Музкомедии была оперетта «Веерка и Алые паруса» Молодёжь там играла. Музыка такая приятная была. Но он как-то смошёл и всё. Я бы его и сейчас посмотрела.
Ну а потом – Горьковский и Пушкинский, а когда пришёл Владимиров и «Ленсовета». А ещё я помню мне очень нравился в театре Ленкомсомола на Горьковской «Проводы белых ночей», с Ниной Ургант молодой, если что-то не напутала.
Мама любила возить нас в Приморский парк загорать. А когда немного подросли, сами часто ездили на Голодай, там был пляж. В Гавань – редко, это дальше. Очень любили купаться в озёрах на Петровском. Там были вышки 3 и 5 метров . Туда мы белыми ночами даже купаться ходили, но это уже не В.О.
Так случилось, что я много-много лет не была на своей 10 линии, по Малому проезжала на машине с мужем (он жил в общежитии Горного института), по Среднему иногда заезжали в рыбный магазин. Лет шесть тому назад, летом, что-то меня потянуло в наш дом. Из знакомых уже никто не живёт на 10 линии. Сама линия, конечно, стала лучше, деревья растут, фасады домов отремонтированы. Дворик оказался небольшой совсем, наше окошко с решётками на 1 этаже. Справа в подвальчике, где жили люди – цветочный магазин. Чистенько, но удивительная тишина, прямо мёртвая какая-то. Мой дворик остался там, далеко в детстве, и в моей душе, и в моей памяти. А здесь уже всё чужое.. На 7 линии всё красиво, замечательно. Но нет «Балтики2, нет тополей… И сердце сжимается от боли, от тоски по ушедшему детству. Поэтому в эти места приходить не люблю. А вот по набережным Невы гуляю с таким же лёгким сердцем! Как и в детстве, и в юности, и в молодости!
А стрелка Васильевского Острова самое красивое место на Земле!
ХХХХ
Вот и всё. Спасибо за вопросы. Получила огромное удовольствие, что-то вспомнить, кого-то вспомнить. Всё вспомнить! (Что помню)
С благодарностью, Инна.
Комментариев нет:
Отправить комментарий